стало несомненным фактом, опечалило его.
Одно неприятное событие сильно встревожило Линнея и, возможно, вызвало или, по крайней мере, приблизило второй удар. Дело было так. Появилась мысль основать в Стокгольме отдельную медицинскую коллегию. Это могло бы в последующем лишить Упсальский университет права принимать к защите докторские диссертации и подорвать его как научный центр. Можно себе представить, как взволновался Линней, бывший как раз в это время ректором университета.
— К королю! Немедленно просить аудиенции у его величества, умолять о спасении Alma mater.
Линней едва ходил, речь его была затруднена и не всегда понятна, стоять почти не мог, но судьба университета превыше собственного здоровья. Он приказывает отвезти себя в летнюю резиденцию короля, где тот был в это время.
Опираясь на палку, весь дрожа от возбуждения, сверкая глазами, князь ботаников стоит перед королем.
— Это не годится. Столице наук не должно наносить такого оскорбления, на это я не могу согласиться! Ваше королевское величество, подумайте… Я не соглашусь, я не переживу такой обиды, не хочу пережить и пришел искать защиты!
Король сначала не понял, в чем дело, а потом, когда дело разъяснилось, постарался успокоить защитника университета своим обещанием:
— Упсала не будет обижена, я уже решение отменил, мой любезный друг; теперь отдохни, с тобой спорить не годится.
Линней возвратился домой, университет сохранил свои права, но победа Alma mater была искуплена дорогой ценой. Второй удар случился с Линнеем на пороге его дома по приезде от короля. Паралич, полное ослабление памяти, восприятия. Рассказывали, что временами он забывал даже свою фамилию, перо выпадало из коченеющих пальцев… Потом совсем перестал говорить, изредка произнося отдельные слова. Без посторонней помощи уже не мог двинуть ни рукой, ни ногой.
И опять, может быть, только поэтическая легенда, но она очень к лицу Линнею. Передавали, что при виде цветка его угасшие черты оживлялись, замолкшие уста освежала тихая улыбка.
Печаль потери тревожит богиню
10 января 1778 года в восемь часов утра князя ботаников не стало…
Похоронили его в Упсальском соборе вечером. Огромная толпа учеников, друзей, ученых шла за гробом с фонарями и факелами в руках. Над городом плыл протяжный и величественный гул большого колокола…
«Положить меня в гроб небритого, немытого, неодетого, завернутого в простыню. Гроб закрыть совсем, так, чтобы никто не мог видеть меня в таком плохом виде. Пусть звонит большой соборный колокол…» Все так сделали, как приказал Линней, оставив распоряжение в запечатанном конверте.
«Пусть мои земляки снесут меня к могиле, дать каждому из них по малой медали с моим изображением». И эту волю покойного исполнили.
«Не устраивать поминок на моих похоронах и не принимать соболезнований». В этой части завещание оказалось невыполненным, — весь ученый мир в Европе скорбел об утрате великого ученого-реформатора.
Через двадцать лет место погребения увенчали памятником из порфира с бронзовым медальоном:
«Карлу Линнею, князю ботаников.
Друзья и ученики. 1798»
В Стокгольмском музее монет и медалей и музее Упсальского университета хранится по одному экземпляру большой медали, которую шведский король приказал выбить в память великого ученого. На одной стороне ее — изображение Линнея в профиль, на другой — Цибелы, матери богов и богинь у греков. Богиня стоит во весь рост, несколько склонив голову, как бы в грустном размышлении.
«Печаль потери тревожит богиню», — так гласит надпись. Вокруг Цибелы изображены животные и растения — «натуралии» Линнея.
Чудесный памятник воздвигнут в Стокгольме в Национальном музее: Линней на прогулке, прислонившись спиной к могучему стволу дерева, внимательно разглядывает растение, которое держит в руке.
По железной дороге из Стокгольма в город Мальмё близ Векшьё виден обелиск, отмечающий место рождения Карла Линнея.
В Упсале недалеко от университета раскинулся прекрасный парк с Ботаническим садом, тем самым, который восстанавливал Линней, с богатыми теплицами. Сад сохраняет планировку, данную ему великим руководителем, и, храня его заветы, продолжает разрастаться… В одной из оранжерей путешественника подведут к миртовому дереву.
— Оно посажено рукой Линнея…
Над куполом ботанической аудитории возвышается прекрасная мраморная статуя, которая изображает Линнея сидящим в раздумье. «И старые деревья, и пение птиц, и благоухание растений… порою даже чудится, что сам старик Линней гуляет в своем старом Hortus Upsaliensis, являвшемся его любимым детищем».
В глубине сада — музей имени К. Линнея, открытый шведским Обществом естествоиспытателей в 1914 году. Он состоит из четырех галерей и полукруглой залы. Вы проходите по музею и с большим интересом рассматриваете вещи, которые окружали в жизни великого ученого, которыми он пользовался… Вот письменный стол, за ним созданы великие произведения; два гербарных шкафа, где хранил он свои гербарии.
На стенах — копии портретов Линнея. А где оригиналы? Оригинал одного портрета вывезен в Версаль; подлинник, изображающий Линнея в костюме лапландца, приобретен Голландией, а картины-фантазии, под названием «Линней — мальчик» — Национальной галереей в Берлине.
Одну из стен залы занимает огромная картина кисти Русселя и Опи: Эскулап, Флора, Церера и Купидон оказывают почести бюсту Линнея. В этом зале происходят заседания Шведского научного общества имени Линнея. Одна картина изображает маленький домик, в котором родился Линней, другая — мызу, где он отпраздновал свадьбу с Сарой-Лизой.
Линней любил художественные вещи из хрусталя, фарфора и серебра; они собраны здесь. Останавливает внимание дивный чайный сервиз, который по его заказу изготовили в Китае. Он просил украсить сервиз его любимым цветком — линнеей.
— Но цветок должен быть розовым, — сказал Линней, получив посылку, — а здесь он кирпичного цвета! Листья нарисованы неправильно: они остроконечные, а не круглые.
Китайцам пришлось дважды потрудиться, чтобы удовлетворить знаменитого ученого, тем более, что большая часть сервиза в первый раз разбилась при пересылке.
Серебряная ваза художественной работы — в нее он собирал дикую землянику, считая ее самой полезной ягодой: «Даже запах дикой земляники очищает кровь и проникает во все органы человека».
В первой комнате — шкаф с постельным и столовым бельем с инициалами C. L. Среди мебели — шкаф, стол и комод Сары-Лизы, кружева, которые она искусно плела. Вся мебель — художественные образцы XVIII века.
Здесь можно увидеть домашнюю утварь, кухонную мебель и посуду: «медные и чугунные котелки и горшки, оловянные тарелки, подставку для лучины, ножницы, при помощи которых удалялся нагар со свечи. Затем идут различные принадлежности для прядения, тканья, вязанья и вышивания. На шкафу стоит круглый высокий медный котел, в котором варились свечи…
В одной из внутренних комнат музея, в котором собрана разная мебель Линнея, находится коллекция
